"Жизнь"
Просыпаться с первыми птицами и бежать в жаркое утро, когда тишина спящего дома кажется другим миром. Когда ты вырываешься из темной духоты в светлый и прохладный поутру мир, сбиваешь озорными лапками росу с виноградных листьев и бежишь радостным галопом по мокрой траве. Вот она - жизнь!
Прибегаешь к деревянной изгороди, окидываешь взглядом темных глаз своё сокровище, богатство, живое золото, что обеспечивает тебя пищей, кровом и счастьем - не такое крупное, как у богачей, но такое родное стадо суджидаро. С громким гиканьем перескакиваешь через влажную ограду, вбегаешь в уже проснувшееся стадо вдыхая стойкий запах их силы и мощи. Поистине красивые существа.
Пока выведешь их в поле и разгонишь пастись, глядишь, и солнце взойдет на небо, согревая своих маленьких подданных. Во рту травинка, на уме незамысловатая песенка, над носом витает яркая бабочка. Не жизнь а сказка. и никакие дворцы и изумруды не сравнятся с этой простецкой леностью.
Когда солнце начнет печь и доставать из-под древесной тени придет брат с котомкой. В ней хлеб и молоко. Самый нежный хлеб и самое вкуснейшее молоко. За веселыми разговорами и шутками пройдет еще пара часов и стадо уже нужно сгонять и вести обратно домой.
А вечером у огня старой лампы старик отец собирает своё семейство. Три сына да дочка - невелико богатство. В паре травяного чая, кажется, начинают оживать герои его рассказов, тени на стенах превращаются в былинных чудищ, а стол становится огромным и безграничным полем, где древние герои Сахаш бились с крылатыми монстрами.
А когда солнце, утомленное долгой дорогой по небосклону скатывается за горизонт, наступает время сна. И, зарывшись в мягкое сено, ты закрываешь глаза. И завтра все вновь будет прекрасно, ты уверена в этом.

"Солнце"
Холодная ночь сильно контрастировала с жарким днем Оргриммара. С ощутимым падением температуры маленькие ящерки, проведшие свой день на солнечных холмиках и нагретых камнях, пробрались в дома, чтобы как можно дольше сохранить тепло в своих маленьких тельцах. Красные лучи "Счастливого Кролика" привлекали не только жадных до любви посетителей, но и маленьких чешуйчатых лазутчиков.
Иритель не собирался выгонять их обратно в холодную ночь. Он сидел один в тишине кухни, прерываемой только приглушенным хихиканьем и эхом раздающимися стонами с верхних этажей, оперевшись локтями на стол и положив подбородок на ладонь. Между пальцами он держал небольшой кусочек фрукта, предназначавшийся темной пятнистой ящерке, пристально следившей за его движениями.
***
Рука на его бледной шее не сжимает, лишь расслабленно лежит, давая ложную надежду, хотя веревки, врезавшиеся в его запястья, напоминают о правде. В горле пересохло и вопрос, повторяющийся снова и снова, уже заметно раздражает. Пульс бешено трепещет в ответ, словно стук крыльев бабочки о стенки клетки.
*
Он положил дольку и отодвинул руку, позволяя ящерице стащить лакомство. Создание утащило его куда-то за тарелки, где, ему казалось, будет достаточно безопасно для трапезы. Глаза Ирителя проследили за движениями существа, следя за малейшими мерцаниями сущности в воздухе, за следом жизни, видимым его извращенным взглядом.
*
Он не может сдержать возмущенный вскрик, поднимающийся в горле. Также, как не может удержать себя, выгибая спину, обхватывая ногами чужое тело и дергая связанными руками в такт движениям. У него не осталось воздуха, чтобы возражать. Рука двигается, чужой шепот слышится над ухом, напоминая, что мучитель хочет видеть.
***
Та ящерица не была единственной, несколько других за ночь пробрались через окно внутрь, развалившись на столе так, словно они были здесь хозяевами. Первая уже вернулась за добавкой, принимая одну из нескольких долек из рук одинокого парня. Вдохновленные примером собрата, другие тоже подобрались ближе, в надежде на новую подачку.
***
Он чувствует, что задыхается, ощущает нарастающую тяжесть паники на дне желудка, слезы, росой осевшие на его ресницах. Дух унижения повис в воздухе словно приторный парфюм, подкармливаемый предательством его собственного тела. Рука, прижатая к его затылку лишь добавляет соль на раны, поглаживая, словно награждая послушного питомца.
***
Иритель напрягся, когда одно из существ осмелилось взобраться по его спине, быстро взбираясь по шелковой рубашке и умещаясь на его плече. Эльф вздохнул, затем медленно протянул пальцы с еще одним лакомством, пристально глядя на ящерицу, без тени страха взявшую фрукт из его руки. Отодвигая пустую руку, он удостоверился, что рукав спустился достаточно, чтобы закрыть уродливые синяки на запястье.
Ящерицы насытились к утру. Они ушли приветствовать восходящее солнце и снова греться в его великолепии. Кухня осталась пуста, бордель погряз в тишине но лишь на несколько моментов этого дневного цикла.

"Дым" (Для http://vk.com/id264502256)
Пахучий дым танцевал свой змеиный танец в воздухе. Крылатый уже не курил, а просто смотрел на дым. Может он, как и Шэд, уловил в этой пляске какую-то странную таинственность, будто перед двумя вынужденными собеседниками происходил закрытый показ величайшего представления истории, за которое многие богачи были готовы отдать всё, что у них было. Песня души тонкой полупрозрачной танцовщицы, от которой нестерпимо пахло терпким табаком, в театре за кирпичным домом. И тлеющая сигара стала ей сценой.

«Ты потерялся?» - Спросил остроухий, едва завидев его; окинув холодным и злобным, как сначала показалось зверю, взглядом. Вынул сигару, быстро зажег ее, набрал в рот дым и, с долю секунды подержав во рту, выпустил. Шэду захотелось развернуться и бежать, оставив незнакомца наедине с собой. Только бежать было некуда. Он и вправду потерялся.
Хозяйка была прямо перед ним, так близко, что, казалось, высунь он язык, кончиком бы точно уперся в жесткую ткань ее штанины. Потом она двинулась вперед, быстрыми шагами удаляясь от него. Он слышал ее всхлипы. Побежал за ней, завернул за угол, другой и потерялся. Она, словно дым, растворилась в густой ночи, оставляя его одного в лабиринте улиц.
Теперь их таких было двое. Одиноких потеряшек.
Ответа не последовало. Шэд отлично понял вопрос, но не мог ответить. Да и не стал бы. Не его ума дело. Да и кажется собеседнику не нужен был ответ. Возможно счел его за простую собаку.
«Я тоже потерялся.» - Таким же серым безучастным голосом ответил ушастый, поднимая взгляд зеленых глаз вверх. К тонкой ленте черного неба, где из-за отсвечивающих фонарей не было видно ни одной звезды. Скучная черная бархатная полоса.
Зверь широко зевнул и плюхнулся поодаль, показывая, что разговаривать о смысле жизни с незнакомцами он не настроен. Даже повернулся спиной. Пернатый кажется понял и замолчал.
«Если потеряешься, останься на месте, и я обязательно тебя найду!» - Учила его хозяйка, когда он только встретил ее. Вот он и остался на том месте, где потерялся. Раз обещала, то придет, а значит нужно быть спокойным и ждать. Пусть лучше остроухий уходит, если ему что-то не нравится...
Но время шло. Ушастый сидел, глядя в небо и потягивая сигару, Шэд лежал, глядя в стену и потягивая пропахший сигарой воздух. И никого из них не находили. Зверь невзначай кинул взгляд на «соседа» и оказался вовлечен в таинство.

Они оба смотрели на струю дыма и видели в ней что-то своё. Забавно, что в столь обыденных вещах можно увидеть что-то настолько важное, что не сможешь оторвать глаз. Хотя дело было и не в дыме. Шэд просто задумался. Сейчас, оставшись наедине с собой он вспоминал старую семью. Он не видел, но мог чувствовать их грусть, когда покидал их. Расставания всегда несут с собой боль и грусть. Но, рано или поздно, пути расходятся. Никакие отношения не длятся вечно. Может сейчас судьба подвела его к развилке, и хозяйка оставила его навсегда? Нет, быть того не может. Это просто предрассудки. Просто он слишком сильно приуныл и теперь его одолевают тяжелые, как театральный занавес, мысли.
Дрогнули тени. Зашипела в луже истлевшая сигара. Послышались чьи-то быстрые шаги где-то вдали. И такой знакомый голос крикнул его имя. Нашла! Вернулась! Зверь встрепенулся, вскакивая на ноги и замер, прислушиваясь. Может показалось? Слух сыграл с ним злую шутку? Нет, вот, снова взволнованный крик и быстрые шаги. Нашла, нашла! Шэд прыгнул в щель между домами, озираясь. Да, да, вот она, возле лавки, кусает губы, раскраснелась от бега. Прекрасная, милая хозяйка! Отпружинив от земли, зверь почти взлетает ей на руки, силясь обнять, прижать ее лапами к себе и не отпускать. Но лапки неумолимо короткие, он начинает съезжать вниз — девушка ловит его и прижимает к себе, лопоча что-то на своем английском. Так быстро, что слов и не разобрать.
Удаляется проулок, удаляются ящики и странный ушастый, удаляется тонкая танцовщица и ее догоревшая сцена. И всё это потихоньку забывается, растворяясь в черном тягучем сне. Будто последний всполох затухающего огня всплывает яркий, чешущийся, словно прошлогодняя болячка, вопрос «Нашла ли крылатого его хозяйка?», но и он тонет в непроглядной пучине вязкого забвения. Шэд счастлив.
Представление окончено. Занавес.