Чарльз какое-то время скучал, слоняясь по дому. Когда Эрик был занять он его не трогал, сколь бы не сильно было желание зайти и переманить его внимание на себя. У Леншерра была работа, которой он отдавал всего себя, была начальница, злая как фурия, и было много бумажной работы. Он бы мог ему помочь, но это потратило бы еще больше времени. Так и повелось: чем быстрее Эрик закончит работу, тем больше времени у них остается на себя. А чтобы мужчина закончил быстрее - надо оставить его в покое. Хотя бы на несколько часов.
Оставить дом на сутки в своем распоряжении было не сложно. Подростки, едва почуяв свободу чуть приспущенного поводка родительской опеки, свалили к кому-то. Вместе с тем, поговорить Чарльзу было уже не с кем. Поэтому он бродил по дому туда-сюда.
И решил забраться на кухню - перехватить себе кусок чего-нибудь или сварить кофе. Эрик любит кофе, и если он принесет ему чашку, ничего ведь не произойдет, верно?
Кухня была светлым и просторным помещением, с лакированной поверхностью стола, кафельной плиткой и большим окном на улицу. Кухня была территорией Леншерра, и хозяйничал он на ней с такой же самоотдачей, с какой и работал. Надо сказать, он готовил часто вещи с такими названиями, что Чарльзу было тяжело их просто произнести. Из каких глубин он достает... рецептуры такой тяжелопроизносимой вкуснятины? Кому душу продать, чтобы так же суметь?
Чарльз уже задумчиво грыз найденное печенье (в милой стеклянной вазочке на столе, прелестно), когда на глаза ему попалась книга с обложкой, на которой было аппетитная фотография... чего-то. Любопытный Чарли просто не мог не сунуть свой нос в эту книгу. Потом поднял взгляд на потолок - Эрик очень занят, и кофе ему не хватит явно... может, попробовать что-нибудь приготовить для него? Эрик же оценит сей жест?
Чарльз с сомнением листал книгу, понимая, что таинственные заклинания, после произнесения которых появляются такие вкусные штуки на столе, ему вряд ли подвластны. Он едва умудряется сделать себе достойную яичницу, когда остается у себя в квартире (тем легче Эрику соблазнить его остаться на ночь, потому что завтрак у него выходит самый восхитительный!), а так же перестал ссориться с тостером...
Он питался в основном пиццей. Конечно, Леншерру этого знать не обязательно. Да Чарльз подозревал, что ему и без того все известно... хотя бы по замасленным коробкам в его доме.
Но вот... блины, кажется, были совсем несложные. Да и все что нужно на кухне точно бы нашлось. Впрочем, Чарльз не сильно удивился, если бы у Эрика в холодильнике нашлась даже мраморная говядина. Этот фокусник не только кроликов из шляпы достает.
Так Чарльз, движимый желанием накормить мужа, направился к плите.

Меньше чем через четверть часа он понял, что что-то идет не так. И вот эта хрень, подгорающая на сковороде до жуткого коричневого цвета мало похожа на аппетитный золотистый блинчик, который он видел по утрам в субботу (яичница для тех дней, когда они спешат, блины - по выходным). Мало того, кухня, видимо, почуяв подмену обычного хозяина, страшно шипела, кипела и плевалась всякой горячей... Чарльз, отпрыгнув от плиты, случайно перевернул на пол кастрюлю с... жидкими блинами.
Грохот был страшен. Чарльз с испугом глянул на растекающуюся лужу молока с мукой и яйцами и пугливо посмотрел на потолок.
Эрик же не слышал, да?...

Грохот на лестнице возвестил - нет, Эрик все-таки услышал. Чарльз же почувствовал себя так, будто у него онемело все тело. Он просто застыл, как вкопанный, не в силах даже выключить плиту и нажать кнопку вытяжки над сковородкой. Он просто в паническом приступе смотрел, как под топот ног по полу растекается лужа. И панически думал, что его сейчас убьют.
Эрик влетел на кухню, словно торнадо, а Чарльз налетел поясницей на стол - уступая дорогу, чтобы не попасть под горячую (и тяжелую) руку мужчины. То есть, он понимал, что очень виноват, и что опять взялся за то дело, которое в принципе ему было не по силам и не по способностям... Леншерр быстро взял дело в свои руки: сковородка была кинула в мойку, вытяжка включена, а потом он подскользнувшись на луже не состоявшегося Чарльзова кулинарного "шедевра" доехал до окна, едва не убившись.
- У тебя есть четыре секунды придумать оправдание, мистер учитель! - донесся до него грозный рев. Чарльз почувствовал себя еще более виноватым и страшно-страшно пожелал стать мышью, как его часто с доброй насмешкой называл Эрик. Но он не мог и поэтому просто втянул голову в плечи, бледный словно полотно и нервно сжимающий пальцами край стола. К тому моменту темный дым пережаренного комочка какой-то дряни уже слегка рассеялся. Чарльз робко кашлянул.
От Эрика волнами исходил гнев - Ксавьеру не нужна была телепатия, чтобы это знать и ощущать кожей. Он вернулся от окна: на сей раз обстоятельно обойдя эту лужу и кастрюлю с ней. Запустил сокрушенным жестом свои невозможно-длинные пальцы в волосы на затылке и потянул за пряди. Чарльз не видел, но он точно сжимает зубы и втягивает воздух через зубы. Он всегда так делает, когда чем-то сильно расстроен или озадачен, или и то и другое вместе. От стола же Ксавьер предпочел не отлипать, настороженно глядя в широкую спину в черной водолазке.
Леншерр горестно вздохнул и, видимо, поняв, что сковородку не спасти, швырнул ее в ведро. Чарльз же подумал, что он бы, наверное, смял ее как лист бумаги, если бы были силы. А кухня - битком набитая железом - дребезжала бы и вибрировала. Эрик повернулся - серо-зеленые глаза его были на удивление спокойны, хотя отблески прошедшей бури в ней все еще были. Расширенный зрачок, например.
- Что хоть это было, если не секрет. - почти устало поинтересовался Леншерр. Чарльз расцепил пальцы, которыми до сих пор судорожно сжимал столешницу и с опаской подошел ближе, едва не подскользнувшись на этой самой луже.
- Эрик. Эрик, прости, честное слово, я не думал что... что блины пекутся так страшно... - с губ сорвался нервный смешок. Ксавьер замер рядом, нерешительно взявшись за нижний край черной ткани водолазки. Вблизи разница в росте была заметнее и немного затрудняла разговор. Ксаьверу все казалось, что сейчас тонкие губы Эрика изломятся в той самой гримасе злобы. - Наверное все-таки стоило ограничиться кофе. Я уберу, честно. С тряпкой я сработаюсь лучше, чем со сковородкой. Прости еще раз.

Чарльз испуганно разжал пальцы, потому что лицо Эрика сначала побагровело, а потом. наоборот - с его лица сошла вся краска. Первая мысль была - бежать, спасаться, пока не поздно. Но они уже давно минули тот возраст, когда все доходило до несдержанного рукоприкладства. Теперь все решалось мирно. Разговором. И Ксавьер упрямо стоял на месте.
- Так, стоп! То есть ты хочешь сказать, что это были блины? - он недоверчиво оглядел кухню, так, словно вообще впервые ее видел. И повторил громче, заставив Чарльза еще сильнее втянуть голову в плечи - голос Эрика отражался от стен, многократно усиливаясь. - Это были блины?!
Ксавьер осторожно кивнул головой, напряженно сглатывая ком в горле. Эрик же, вопреки его ожиданиям, вдруг прыснул. И захохотал, искренне, легко, обнажая ровный ряд зубов. Он смеялся, задыхался воздухом, а когда он жмурил глаза, в уголках век у него появлялись лучики веселых морщинок. Чарли приподнял брови, опуская плечи и улыбнулся чуть увереннее. Леншерр хохотал до слез, едва не сгибаясь пополам. Потом, конечно, его истерика начала немного опускать и мужчина перестал так судорожно хватать ртом воздух.
- Серьезно?! Ты серьезно чуть не устроил тут Фукусиму в домашних условиях ради блинчиков?! - икая от смеха, переспросил еще раз у него Эрик и Чарльз кивнул, смущаясь и пытаясь не засмеяться. Боже, теперь, когда Леншерр об этом заговорил, это в самом деле было глупо. Какие-то блинчики, а он угробил сковородку, напугал до новых седых волосинок Эрика и сам перепугался до смерти. Стоило оно того?
Эрик, успокоившись, притянул его к себе, обвивая сильными руками, и Ксавьер прижался к нему в ответ, обнимая за пояс. Гладкая черная ткань водолазки пахла этим горьким дымом и Эриком, что самое главное. Профессор потерся щекой о грудь, уже сам толком не понимая, извиняется он таким образом перед Леншерром или просто... просто не может насытиться до конца силой и безмолвным обещанием защиты. Детектив сопел носом в его макушку, отчего было слегка щекотно.
Из всего, что Эрик набормотал ему в макушку, Чарльз разобрал только "напугал" и "не делай так больше", но и этого было достаточно.
-Не буду, Эрик, точно не буду. Хватит экспериментов,я понял, что кулинар из меня аховый, - вообще это, должно быть, выглядело странно. Дым, растекшаяся неприятная лужа на полу, вместе с кастрюлей, и они с Эриком, заставшие в обнимку, будто последний раз в своей жизни. Чарльз тихо засмеялся, и мягко вывернувшись, чтобы не дай бог не ударить Леншерра головой в подбородок, приподнялся, вслепую мазнув губами по щеке.
Да даже так - он чувствовал себя счастливым. Так, что было трудно даже дышать. Хотя, может, это все от того, что руки детектива сжимали его чуточку слишком крепко?
Эрик продолжал бормотать: скорее, для проформы, чтобы Ксавьер не слишком расслаблялся, монотонно, но без агрессии. Говорил так, словно уже не раз до этого читал лекцию непослушному студенту (примерно так и было), с надеждой, что уж на этот раз до него дойдет... Чарльз только кивал головой, вслушиваясь в интонации. Он мог слово в слово повторить за Леншерром - и делал это, беззвучно шевеля губами - и на сей раз твердо пообещал себе и ему не лезть на кухню, если оттуда не доносится запах чего-то вкусного, либо не зовет сам Эрик. Целее будут. Оба.
- Прости, извини. Я понял... Просто, хотел сделать тебе приятно, и думал, что на этот-то раз все точно получится! А про ту сковородку как-то... забыл, - Ксавьер машинальным жестом погладил плечо детектива через ткань. - По крайней мере, я могу компенсировать ущерб.
Ксавьер задумчиво посмотрел под ноги. Кухня частично стала опасной... Это было плохо.
Эрик все еще стоял рядом, и тепло его тела проникало даже сквозь ткань рубашки, и даже не собирался отпускать. Это хорошо.
- А еще... оставь бумажки на сегодня, ладно? Я скучал сильнее, чем ты можешь себе представить.

Конечно, Чарльз не был идиотом - Эрик не спустит ему с рук кухню, которую холил и лелеял, держал в блеске и чистоте тщательнее, чем какую-либо еще комнату в доме. То есть, он итак был педантичен до безобразия (истинный немец), но кухня вылизывалась до зеркального блеска.
Может, это Чарльзу, априори не могущему хранить порядок даже в кабинете, так казалось, но детектив точно был куда лучше организован, в отличие от самого учителя. Ксавьер потому и был удивлен, что Эрик не стал слишком сильно ругаться и кричать.
В общем, от уборки на кухне ему было не отвертеться, даже пытаться не стоило. Со способностями - еще может быть, но он слишком любил мужчину, чтобы забираться ему в голову. Да и гнев был праведный - Чарли заслужил. Но оттянуть кару хотел подольше.
Эрик тихо хмыкнул где-то над ухом, перехватил за руки (Чарли моргнул) и тут же профессор уставился на наведенный бардак. Горячее дыхание коснулось шеи, заставив Ксавьера вздрогнуть всем телом, словно по нервным окончаниям пустили электрический ток. Уха почти коснулись губы детектива - нельзя людям иметь такие губы, это же преступление против нравственности! - и Ксавьер, вдохнув через силу, замер.
- Любимый мой, я с превеликим удовольствием доставлю тебе блаженство... - рокочущие нотки, мягкие, ласкающие слух и действующие не хуже силы магнетизма. Чарльз почти чувствует, как его притягивает к теплой груди. Генетик почти физически ощущает, как улыбаются губы...
Чарльз ощущает себя стрелкой компаса, которая неизменно указывает в одну сторону.
А потом наваждение смывается - Эрик легко отталкивает го от себя, решительно, с насмешкой добавляя:
- Но после генеральной уборки!
- Эй! - скорее, от неожиданности, чем от возмущения (да кого он обманывает? от возмущения тоже!) вскрикнул мужчина, делая инерционный шаг вперед. Детектив решительно вышел, во всей красе демонстрируя свою широкую спину... целый аэродром, черт, ка иногда тяжело удержаться от желания лечь сверху, особенно когда спина блестит от пота, когда Леншерр отжимается. Это был очень хлесткий, очень правильный воспитательный удар - Чарльз, как преподаватель, не мог не оценить изобретательности Эрика, но как же было... тяжело! Он был... почти возбужден!
Леншерр же невозмутимо вернулся обратно на кухню с полным "боевым комплектом": тряпками, ведром, шваброй и моющим средством. Ксавьер задумчиво посмотрел на пол - жижа его изготовления не внушала доверия. Но он же сказал, что "компенсирует ущерб".
- Я тебя люблю, не смотря на то, что ты заноза в заднице, Ксавьер... - всучив в чарльзовы руки швабру, бодро заговорил Леншерр, и тут же начал набирать в ведро воду. - ..но вот этот срачь я так просто не оставлю. За работу! - Чарльз закатил глаза, а мужчина словно бы спиной почувствовав этот жест, повернулся к нему лицом и поставил ведро на пол, добавив:
- И не смотри так, это не я тут талантами разбрасываюсь.
- Да, сэр, есть сэр, - протянул Чарльз и закатил рукава рубашки, усаживаясь на пол. Эрик надолго на кухне не задержался, только, кажется, в дверях постоял немного, пока учитель тщательно полоскал  мыльной воде тряпку, а потом ушел к себе. Ксавьер же подумал, что это отчасти напоминает сказку о Золушке. Только Эрик не мачеха, а сам он не несчастная девушка, которая вынуждена работать просто из-за вредности сводных сестер. Что же, за это он тоже любил детектива Леншерра - за то, что он мог поставить его на место и сказать решительное "нет". Даже если сам Ксавьер после этого чувствовал себя полным идиотом и краснел до ушей.
Он убрал кастрюлю в мойку, поставив галочку потом ее отмыть и убрать на место (главное, не разбить и не спалить еще что-нибудь), потом достал из кармана брюк мобильный - включить что-нибудь на фон. В тишине работать Чарльз не любил и не мог. Поэтому, услышав первые ноты "Addicted to love", с энтузиазмом принялся оттирать накинутой на швабру тряпкой лужу с пола.
Чем раньше начнет, тем раньше закончит. Главное, привести кухню в тот же вид, в каком она была до его маленькой "Фукусимы".

Уборка не входила в число любимых занятий у Чарльза, но он не мог не признать, что иногда она была нужна даже в его творческом бардаке. Обычно это происходило, когда даже он переставал понимать, что и где у него лежит, и спотыкаться о книги. Тогда он методично перекладывал все по местам, расклеивал на самых видных местах цветные листочки с заметками, выставлял на полке книге в алфавитном порядке... Это была большая редкость, на самом деле.
Однако Ксавьер не боялся сложностей и швабра в руках, по началу не очень-то дружелюбно к нему настроенная (ничего, бок уже не болит), теперь казалась не страшнее обычной шариковой ручки. Лужи на полу больше не было. Конечно, еще стоило отмыть кастрюлю, попробовать привести в порядок плиту (тут он панически вскинулся и посмотрел на нее - выключил ли Эрик или она работает в холостую?), и потом можно будет отдохнуть. И, пожалуй, закрыться в своем кабинете, пока Леншерр в самом деле не освободится от своей работы. Чарли вздохнул, облокотившись о швабру, подумывая о том, что после его чудачеств на кухне, вряд ли он увидит детектива до поздней ночи. А это значит, что зря они выпроваживали молодежь...
Хотя, если правильно разыграть оставшиеся козыри, может, у него еще есть шансы? Чарльз фыркнул и снова начал драить пол.
- Take me to church, I'll worship like a dog at the shrine of your lies~ - подпевал профессор голосу из мобильного телефона. Пел он посредственно, но это не очень мешало ему развлекаться самому с собой. А еще он жутко любил караоке. Впрочем, некоторых своих знакомых он бы точно не подпустил к микрофону. - Good God, let me give you my life~*
К его счастью, кухня довольно скоро приобрела более-менее приемлемый вид. Во всяком случае больше не было впечатления, что на ней воевали. Отставив швабру и решив, что тряпку он прополоскает потом (вдруг его мытье посудой обратится еще чем-нибудь?), Чарльз пошел к мойке.
Вязкая желтоватая жижа, сохранившаяся на самом дне кастрюли и ее стенках, вопреки опасениям, легко и быстро смывалась водой, стоило лишь провести губкой. На кухне вкусно и кисло запахло лимоном, моющее средство пенилось и пара таких мягких пушистых ошметков все-таки упало на пол. "Хорошо, что швабра все еще рядом", - улыбнулся Чарли и подул на мыльную пленочку, оставшуюся в руках - та лопнула, даже не надувшись в пузырь. Ксавьер заулыбался еще ярче.
После того, как кастрюля была вытерта насухо и убрана туда, откуда он ее достал, Чарльз задумчиво посмотрел на плиту. Вроде, ничего страшного с ней не произошло, но после некоторой заминки Ксавьер и ее осторожно протер тряпкой, только без мыла. Лучше он пока не будет ее трогать. И уточнит у Эрика, стоит ли ее мыть... А вот пол не мешало бы пройти еще разок. И, раз такое дело, генетик решил заодно протереть весь пол на кухне целиком. Ему не сложно. Только тряпку прополоскать...

Чарльз уже собирался прополоскать тряпку и оттащить ведро, чтобы слить воду (грязное мыльное содержимое ведра он опасался выливать в мойку), как на кухне появился Эрик. На сей раз он не прогрохотал по лестнице, но шаг его был стремительный. Ксавьер вскинул голову, машинально заправляя чуть отросшие пряди волос (пора к парикмахеру) за уши.
- Эрик, что-то случилось? - выпустив тряпку из рук и утопив ее в ведре, Чарльз встал с коленей на ноги, вытирая мокрые руки прямо о штаны, которые после сегодняшнего все равно придется стирать. Леншерр же, поразительно немногословный, молча подошел вплотную и Ксавьер почувствовал, что его оторвали от пола. Чарли недоуменно заморгал, хватаясь за плечи детектива. - Эрик, что такое? Эрик!
Немец что-то тихо рыкнул и прямо с ним на руках вышел из кухни, толком не проверив ее состояние. Ну а Ксавьер, тихо улыбающийся, даже не собирался напоминать.
А оказавшись на кровати под Леншерром вообще забыл, что сегодня что-то происходило.

-----
*Hozier – Take Me To Church

Отредактировано Charles (2015-08-01 10:47:19)